После II Ватиканского собора. Второй Ватиканский собор и богослужебная реформа

Естественно, некоторые консервативные епископы выступали против этого и выдвигали свои аргументы. Они полагали, что единообразие литургии во всем католическом мире было свидетельством (или даже залогом) единства церкви . Латынь понималась как «связующая цепь единства» . Консерваторы обращали внимание на то, что использование латыни отвечает многовековой традиции и необходимо для точной передачи церковного учения . Кроме того, если прогрессисты пытались сделать акцент на общинном характере литургии и на ее понимании верными, то консерваторы с помощью сохранения латыни пытались сохранить ощущение тайны на литургии и благоговейное отношение к происходящему там.

В итоге в Конституции отмечается особая роль латинского языка, но вместе с тем допускается использование местных языков – « прежде всего в чтениях и поучениях, в некоторых молитвах и песнопениях » (36.2 ). В последующие после Собора годы перевод литургических текстов на местные языки совершался повсеместно.

В итоге было принята формулировка (О литургии, 55), согласно которой причащение под обоими видами разрешается в редких случаях, определенных Апостольским Престолом. Это мало чем отличается от решений Тридентского собора . После Собора перечень случаев, когда допускалось причащение под двумя видами, был расширен, а в отдельных местах такое причащение проводится, с согласия епископа, регулярно.

Сам клир представал в виде некой пирамиды , вверху которой – папа, затем кардиналы, епископы, священники. Этой структуре был присущ централизм и даже абсолютизм . Папа был абсолютным монархом по примеру основанных раньше абсолютных монархий. Он был одновременно внутри и превыше церкви . Его постановления, сделанные ex cathedra , считались непогрешимыми « ex sese et non ex consensu Ecclesiae » (сами по себе, а не по согласию церкви). Таким образом, папа мог принимать решение без оглядки на мнение епископов и всей церкви, и это решение было непреложным и обязательным для всех. Атмосферу все возраставшей централизации хорошо передает то, что в начале XX -го века даже такой умеренный реформатский богослов, как Бавинк , считал вполне вероятным, что вскоре папы будут даже назначать своих преемников . Действительно: зачем поручать такое важное дело, как избрание папы, кардиналам? Не лучше ли это делать непогрешимому папе?

Кроме клерикализма и централизма, отметим также триумфализм дособорной экклезиологии . Римско-католическая церковь отождествлялась с Телом Христом и Царством Божьим. Никто не хотел говорить об ошибках церкви, даже если это касалось ординарного магистериума , то есть тех решений, которые не считались непогрешимыми . Примечательно, что когда в своей энциклике, опубликованной во время Собора, Павел VI упомянул о «собственных ошибках церкви», это место из его речи позже перевели на латинский как «ошибки ее членов» . Этот перевод вскрывает старую тенденцию разделять собственно церковь и ее членов, вследствие чего «церковь» становится идеальным, но и абстрактным понятием .

На Соборе – впервые в истории Католической церкви – было уделено много внимания мирянам , причем именно как активным субъектам церковной жизни, а не просто «пассивным получателям благодати» . Было подчеркнуто, что «главная обязанность мирян - и мужчин, и женщин - это свидетельство о Христе, которое они обязаны подавать жизнью и словом» (О миссии, 21). Был принят отдельный документ об «апостольстве» мирян, под которым понималась деятельность всей церкви по распространению Царства Христова в мире. Из него следовало, что, в определенном смысле, каждый католик является миссионером. Кроме того, были предприняты шаги, направленные на активизацию участия мирян в внутри церковной деятельности – как на приходском, так и на епархиальном уровне: «пусть миряне привыкают работать в приходе в тесном единстве со своими священниками» (Об апостольстве, 10). Отдельно была подчеркнута необходимость большего приобщения женщин к апостольству церкви (Об апостольстве, 9).

На соборе было указано, что через крещение каждый верный участвует в священническом, пророческом и царском служении Христа (О церкви, 31). Особенно подчеркивалось участие всех католиков в священстве Христа. Было закреплено различие между двумя типами священства : служебным, или иерархическим (участниками которого являются только священники), и всеобщим (участниками которого являются все верные). Служебное священство состоит в том, что священники «содействуют» посредничеству Христа, совершают евхаристическую жертву от Его Имени, воспитывают народ и управляют им (О Церкви, 10, 62; О пресвитерах, 5). Всеобщее же священство отличается от служебного «по существу, а не только по степени » и состоит в том, что верные «собираются на приношение Евхаристии» и в своей жизни «приносят духовные жертвы» – молитвы, благодарения, святую жизнь (О Церкви, 10; О пресвитерах, 2) . Таким образом, «всеобщее священство» в католичестве существенно отличается от «всеобщего священства» в протестантизме, где оно в первую очередь указывает на прямой доступ к Богу и отрицание посредничества священников. Принципиальное отличие между клиром и мирянами, состоящее в сакраментальном характере служения первых, решениями Второго Ватиканского Собора не только не было ослаблено, но и в определенной мере усилено через утверждение сакраментальности епископства.

2.2.4. Мария

Отдельный раздел в Конституции о Церкви был посвящен Богородице. На Соборе велись жаркие дискуссии о том, куда включать утверждения о Марии: в отдельный документ или же в документ о Церкви. В итоге с небольшим перевесом был одобрен второй вариант. Уже сам факт включения учения о Марии в документ о Церкви имел определенное значение. Это означало, что мариология не имеет самостоятельного значения в догматике и должна рассматриваться в контексте церкви и истории спасения. Мария виделась как образ Церкви: «церковь … подобна Деве Марии, открыта Слову Божьему, покорна Слову в вере и всегда служит миссии Ии суса Христа » .

Еще большие дебаты вызвали титулы Марии. В католичестве на протяжении веков Мария получала все новые и новые титулы, причем народное благочестие здесь опережало богословие. По словам Конгара , культ Марии превращал католичество в «мариано -христианство» . На Соборе было обращено особое внимание к двум титулам. Во-первых, несмотря на протесты отдельных епископов , в документе говорится о Марии как Посреднице . Чтобы смягчить этот эпитет и не провоцировать новые конфликты с протестантами, в документе он упоминается лишь единожды, причем не отдельно, а наряду с другими титулами: « Пресвятую Деву призывают в Церкви как Заступницу, Помощницу, Споспешницу , Посредницу » (О Церкви, 62). Кроме того, несколько раз подчеркивается, что единым Посредником является Иисус Христос, а служение Марии « никоим образом ни затемняет, ни умаляет этого единственного посредничество Христа, но являет его силу » (О Церкви, 60).

Большие дебаты вызвал и другой титул – «Матерь Церкви ». В итоге в соборных документах он не провозглашался как титул, а упоминался лишь косвенно: « Католическая Церковь … окружает Её [Марию] благоговейной сыновней любовью как вселюбящую Мать » (О Церкви, 53). Впрочем, этот титул все же был официально провозглашен на Соборе – но не в документах, а в речи папы Павла VI (хоть он и не сделал этого ex cathedra , как ожидали от него некоторые консерваторы). Это было неожиданностью для соборного большинства, которое пыталось воздерживаться от этого титула по богословским и экуменическим причинам. Поэтому многие восприняли это папское провозглашение как действие против Собора . Некоторые епископы позволяли себе даже иронические высказывания: если, согласно древнему изречению, церковь – мать верующих (среди которых и Мария), а Мария – мать церкви, значит Мария – мать своей матери .

Между богодухновенным Писанием и безошибочным учительством церкви проводится определенное различие . Если Писание записано под вдохновением Духа Божия (9), то учительство церкви сохраняет и толкует Писание и Предание при содействии Святого Духа (8, 10). Таким образом, степень воздействия Духа на авторов Писания и его истолкователей (епископов) неодинакова. Кроме того, учительство церкви не может даровать новые откровения, а может лишь хранить и передавать то, что уже явлено Богом . Оно не господствует над Писанием, а подчиняется ему . Только учительство церкви может быть источником аутентичного толкования Предания и Писания.

Вероятно, в обсуждении Конституции об Откровении самым дискуссионным был вопрос о достаточности Писания . Некоторые богословы (в частности, Ранер и Конгар ) предлагали записать в соборных документах, что все богооткровенные истины (за исключением богодухновенности и канона Писания) в явной или скрытой форме содержатся в самом Писании. «В церкви нет догмата, который основывался бы только на устном Апостольском Предании и не имел бы подтверждения в Писании» .

Такие предложения для многих показались проблематичными. Например, имеют ли библейское обоснование новейшие догматы католической церкви – о непорочном зачатии (1854) и вознесении Марии (1950)? Можно ли обосновать, без обращения к Преданию, крещение младенцев ? По мнению многих епископов, совершенно ясно, что в Писании не упомянуты некоторые истины, которые исповедует церковь . В итоге вопрос решили оставить, и в соборных документах он не отражен . Было лишь сказано (и с этим соглашались все епископы), что именно в Предании «Церковь узнаёт полный канон Священных Книг» (8). Относительно же вопроса, есть ли, кроме каноничности Писания, еще догматы, которые основываются только на Предании, сказано не было ничего. Роль Предания была подчеркнута еще и тем, что « Церковь черпает свою уверенность относительно всего того, что было дано в Откровении, не из одного только Священного Писания».

Можно подытожить, что в вопросе соотношения Писания и Предания на Соборе не было сказано ничего принципиально нового. По существу Собор повторил учение Тридентского и Первого Ватиканского соборов – только уже без «анафем» против протестантов.

4. Внешний мир

Все, что мы обсуждали до сих пор, касалось больше внутренней жизни католической церкви.Но, как мы помним из предыдущей лекции, не менее важным для Собора был «внешний облик» церкви, ее свидетельство миру, ее ответ на общественные проблемы . Главная роль здесь отводилась Пастырской Конституции «Радость и надежда», которая готовилась в спешке и стала самым «сырым» из принятых документов. Были также приняты другие документы, которые определяют отношения католической церкви с внешним миром. На следующей лекции мы поговорим об экуменизме, а здесь кратко остановимся на решениях по отношению к другим религиям и религиозной свободе.

4.1. Другие религии

На Соборе было заявлено, что католическая церковь «не отвергает ничего из того, что истинно и свято» в других религиях (Об отношении к нехристианским религиям, 2). Особое место было отведено исламу и иудаизму. Сознавая сложную историю взаимоотношений церкви с мусульманами, Собор призвал «всех предать забвению прошлое и искренне стремиться ко взаимопониманию » (3). Церковь также недвусмысленно осудила антисемитизм, который был все еще характерен для многих католиков. Было указано, что « иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни проклятыми» (4). Было подчеркнуто единство всего человеческого рода и необходимость «по-братски» относиться ко всем. Естественно, это не подразумевало братского отношения в более узком, христианском смысле: все люди названы «братьями» не потому, что между их религиями нет разницы, а потому что все сотворены по образу Божьему. Все эти заявления, естественно, не отрицали уникальности христианства, но должны были способствовать более спокойному и уважительному общению между католической церковью и другими религиями.

4.2. Государство и религиозная свобода

Одним из немногих серьезных «нововведений» Собора стало признание права на религиозную свободу. Декларация, в которой была изложена эта позиция, вызвала большую полемику . Обсуждение осложнялось и тем, что епископы представляли страны с разным отношением к католичеству: в одних государствах оно пользовалась привилегиями (н-р, в Италии и Испании было государственной религией ), а в других – подвергалось гонениям (н-р, в социалистических странах). Самые большие сторонники религиозной свободы представляли протестантские страны (особенно выделялся епископат США ), а саму декларацию некоторые консерваторы называли откровенно протестантской по духу .

Согласно традиционным дособорным представлениям, государство, в котором католики составляют большинство, обязано было защищать католичество; если же католики находятся в меньшинстве, тогда государство должно просто предоставить католической церкви свободу для осуществления ее миссии . Противники религиозной свободы усматривали в ней опасность религиозного индифферентизма и релятивизма. Они утверждали, что поскольку одна лишь истина имеет полную свободу, то пользоваться этой свободой может только католическая церковь – единственный оплот истины в мире. По их мысли, в понятии религиозной свободы подразумевается право распространять религиозные заблуждения, а это противоречит католической вере.

Тем не менее, документ был принят, хотя и самым малым количеством голосов по сравнению с другими документами Собора. Согласно Декларации, основанием права на религиозную свободу является достоинство человеческой личности. Эта свобода указывает, прежде всего, на недопустимость насилия или принуждения в области религии. Человека нельзя принуждать к вере против его совести, потому что религиозная вера подразумевает свободный и осознанный выбор человека. Свобода также означает неприемлемость религиозной нетерпимости и возможность беспрепятственно исповедовать свою религию. Гражданская власть (государство) «должна признавать религиозную жизнь граждан и содействовать ей» (3), «взять на себя действенную защиту религиозной свободы всех граждан справедливыми законами» (6), «следить за тем, чтобы юридическое равенство граждан … никогда не нарушалось на религиозных основаниях» (6). Государство не должно «навязывать гражданам исповедание или отвержение той или иной религии» (6). Для католиков эти решения впоследствии имели большое значение в политической и социальной сфере.

История, 2.150.

История, 2.148.

История, 1.263.

История, 2.146.

История, 2.146.

« Whereas it was formerly the priest’s affair, with the faithful no more than his clientele, the council regards not only the priest but the entire Christian community, God’s people, as the subject of the liturgical celebration ».

(1962-1965) — католический собор, в результате которого католицизм официально перешел на модернистские и экуменические позиции.

Подготовлен модернистской оппозицией внутри католицизма в кон. 50-х гг. XX в. Созван по инициативе “красного папы” Иоанна XXIII 11 октября 1962 г. Завершился при папе Павле VI 8 декабря 1965 г.

Согласно Иоанну XXIII, цель Второго Ватиканского собора – развитие католической веры, обновление (aggiornamento) христианской жизни, приспособление церковной дисциплины к нуждам и обычаям нашего времени . В результате должна возникнуть Церковь, открытая миру.

Уже на этапе его подготовки Второй Ватиканский собор стал стимулом и образцом для Восьмого Вселенского Собора (Великого Всеправославного Собора) Православной Церкви, подготовка которого началась тогда же, в 1961 г. Зависимость от Второго Ватиканского собора обнаруживается не только в Восьмого Вселенского Собора, но и в его основной цели — пересмотре отношения Церкви и мира.

В Втором Ватиканском соборе принимали участие более 2 тыс. членов. Помимо прямых сотрудников Иоанна XXIII, очень важную роль в манипуляции собором сыграли т.н. periti (эксперты).

Центральными фигурами Второго Ватиканского собора стали кардиналы Августин Беа, Йозеф Фрингс и Л.-Й. Сюненс, а также Анри де Любак, Ив Конгар, М.-Д. Шену. В соборе принимали участие: кардинал Франц Кениг, буд. кардинал Жан Даниелу, буд. кардинал Йоханнес Виллебрандс, Кароль Войтыла (буд. папа Иоанн-Павел II), Йозеф Ратцингер (буд. папа Бенедикт XVI), Ганс Кюнг, Э. Шиллебеекс, глава украинских униатов Иосиф Слипый, униатские “архимандриты” Эммануэль Ланн и Элевферио Фортино и др.

На соборе присутствовал “цвет” православного и протестантского модернизма: еп. Кассиан (Безобразов), митр. Эмилиан (Тимиадис), о. Николай Афанасьев, о. Александр Шмеман, Николай Арсеньев, Павел Евдокимов, Николаос Ниссиотис, представители общины Тезе “брат” Роже и Макс Туриан, Лукас Вишер, Эдмунд Шлинк и т.д. Интересно, что о.А. Шмеман отрицал, что был официальным наблюдателем от Американском Митрополии, а присутствовал на соборе, якобы, частным образом, как special guest.

Иерусалимский Патриархат и Элладская Церковь отказались направить делегацию на Второй Ватиканский собор.

Возможность присутствия наблюдателей от Русской Православной Церкви обсуждалась в марте 1959 г. на встрече митр. Николая (Ярушевича) с председателем Совета по делам РПЦ Г.Г. Карповым. Было решено не исключать возможности посылки представителей. В беседе с тем же Г.Г. Карповым в нач. апреля 1959 г. Патриарх Алексий I высказался крайне отрицательно о самой идее делегировать представителей РПЦ на католический собор.

Созыв Второго Ватиканского Собора является одним из важнейших событий в новейшей истории Католической Церкви. В данной публикации отражен период подготовки этого масштабного мероприятия, а также освещен его ход: дается краткий обзор всех четырех сессий Собора и церемонии закрытия.

Папа Иоанн XXIII 25 января 1959 года, через 3 месяца после своего избрания на престол, в римской базилике святого Павла (Сан-Паоло фуори ле Мура) впервые сделал официальное объявление о своем намерении созвать новый Вселенский Собор Католической Церкви. Главными задачами Собора он назвал возвращение к древним формам изложения вероучения, упорядочение церковной дисциплины, оживление религиозной жизни, а также выделил экуменический аспект.

Подготовительный период

В начале февраля 1959 года текст выступления папы от 25 января был передан на рассмотрение членам коллегии кардиналов. После этого в Рим стали поступать отклики и предложения, касающиеся тематики Собора. Для суммирования всех пожеланий и предложений 17 мая 1959 года была создана Предподготовительная Комиссия (ППК). Ее председателем был назначен префект Конгрегации по чрезвычайным церковным делам, госсекретарь Ватикана кардинал Доменико Тардини.

На открывшейся 26 мая 1959 года первой рабочей сессии Предподготовительной Комиссии было заявлено, что созываемый Собор ориентируется на решение текущих проблем Римско-Католической Церкви и не ставит своей целью завершение доктринальных определений I Ватиканского Собора. Официальный язык созываемого Собора – латынь. 18 июня были разосланы почти 2800 писем прелатам и аббатам, резиденциальным и титулярным епископам, нунциям, викариям и апостольским префектам, генеральным настоятелям братств и конгрегаций.

К 30 мая 1960 года в Предподготовительную Комиссию поступило более 2 тысяч ответов (vota) епископов, классифицированных по предметам и темам.

В motu proprio Superno Dei nutu от 5 июня 1960 года папа Иоанн XXIII официально установил наименование Собора как Второго Ватиканского, определил его задачи, учредил Центральную Подготовительную Комиссию, 10 Подготовительных Комиссий по различным вопросам и 3 секретариата. Установил порядок их формирования (все члены Подготовительных Комиссий назначаются папой, председатель каждой комиссии – кардинал).

На подготовку собора ушло около трех лет. В ходе подготовки было опрошено свыше 2 тысяч церковных иерархов с пяти континентов. Их предложения и соображения составили несколько десятков томов. Для обсуждения на соборе были подготовлены 70 документов. В Рим со всего света съезжались туристы, журналисты, радио и телекомментаторы. 19 марта 1961 года святой Иосиф Обручник был провозглашен покровителем (Патроном) Ватиканского Собора.

25 декабря 1961 года Иоанном XXIII была подписана апостольская конституция Humanae salutis, посвященная проблемам современного общества, кризису его духовного состояния на фоне материального прогресса. Ей папа обосновал необходимость созыва «нового Вселенского Собора» и объявил 1962 год годом начала его работы. Одновременно папа объявил Первый Ватиканский Собор закрытым. Решением от 2 февраля 1962 года объявил дату начала работы Собора на 11 октября 1962 года.

20 июня 1962 года провели итоговую сессию Центральной Подготовительной Комиссии. 6 августа 1962 года папа Иоанн XXIII подписал motu proprio Appropinquante Concilio. В 70 статьях Устава Ватиканского Собора (Ordo Concilii) излагались правила проведения собраний, ранги и права участников Собора, степень участия в Соборе консультантов-теологов и наблюдателей не католиков, порядок голосования. Общее руководство по проведению генеральных конгрегаций поручалось Совету президиума, составленному из назначенных папой 10 кардиналов. Учреждались 10 Соборных Комиссий, каждая из которых состояла из 26 членов (16 выбирались соборным голосованием, 10 назначались папой).

На предподготовительной стадии Собора начали появляться разные ожидания от работы Собора и его итогов. Куриальный аппарат, формируя состав Подготовительных Комиссий, стремился свести обновление Римско-Католической Церкви, заявленное папой Иоанном XXIII, к минимуму, а традиционные положения вероучения сохранить в целостности. Отсюда происходит наименование их «интегристами», от латинского integrum – целостный. Консультантов Подготовительных Комиссий, сторонников обновления (Жан Даниелу, Ив Конгар, Анри де Любак, Карл Ранер, Эдвард Шиллебеекс) стали называть «прогрессистами».

Православный Восток и особенно Русская Православная Церковь с самого начала выразили сдержанную позицию по отношению ко Второму Ватиканскому Собору. Это можно понять, если вспомнить взаимное отчуждение Западной и Восточной Церквей, которое продолжалось почти 1000 лет. В течение этого времени накопилось много разногласий, из-за которых православные так же, как и католики, потеряли многое. В связи с этим позиция Русской Православной Церкви была крайне осторожной даже к предложению послать наблюдателя на Собор. Русская Православная Церковь своей сдержанностью давала понять Римскому Престолу, что она не находит для себя возможным присутствовать на «Соборе, который соединял бы в себе антиправославное настроение, с враждебным отношением к странам Востока».

«В течение веков католики думали, что достаточно ясно представляют свою доктрину. Некатолики делали то же самое. Каждый объяснял свою точку зрения, пользуясь своей собственной терминологией и учитывая только свой взгляд на вещи; но то, что говорилось католиками, было плохо принято некатоликами, и наоборот. Пользуясь такой методикой, не было достигнуто никакого прогресса на пути к единству».

Определенным препятствием были так же отношения между атеистическим государством и Церковью. Русская Православная Церковь без разрешительной санкции государства на международной арене не могла проводить никаких мероприятий. В то время существовали неписаные договорные соглашения между Русской Православной Церковью и Советским Государством. С церковной точки зрения возможность участия русских православных на латинском Соборе исключалась. Об этом и заявил Святейший Патриарх Алексий (Симанский) на встрече с Карповым в начале апреля 1959 года. Он сказал: «По существующим каноническим законам Православная Церковь не имеет права участвовать в этом Соборе, а также направлять своих представителей в качестве гостей или наблюдателей, наоборот, мы приняли меры, заявил Патриарх, которые могли бы приуменьшить значение Собора. Так, Патриархия намерена активизировать свою деятельность по сближению с экуменическим движением путем расширения контактов, участия в конференциях в качестве наблюдателей». Из этого видно, что у Патриарха, как и у всей Русской Православной Церкви, не было стремления к участию в Соборе, возглавляемом католиками.

Патриарх Алексий (Симанский) передал председателю Совета Карпову, что такие действия предстоятеля продиктованы соображениями сугубо церковного канонического характера, в духе традиционного противостояния русского православия Риму. Карпов Георгий Григорьевич, председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР, 21 февраля 1960 года был заменен на своем посту Владимиром Алексеевичем Куроедовым, бывшим партийным аппаратчиком из Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС, секретарем свердловского обкома КПСС. Прагматичный человек, соблюдавший неписаные соглашения между Церковью и государством, уступил место функционеру, претворявшему в жизнь утвержденную ЦК КПСС идеологическую линию на развертывание антирелигиозной борьбы.

Куроедов 17 июня 1962 года прямо заявил Митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), председателю Отдела Внешних Церковных Сношений, о неэффективности внешней деятельности Церкви и потребовал его отставки с поста. Митрополит Николай (Ярушевич) 21 июня подал в отставку, 19 сентября 1960 года постановлением Священного Синода он был освобожден от своей церковной должности. Умер 13 декабря 1961 года после произведенного медсестрой укола неизвестным препаратом.

Митрополит Николай (Ярушевич) был заменен архимандритом Никодимом (Ротовым), епископская хиротония которого прошла 10 июля 1960 года во епископа Подольского. С приходом епископа Никодима радикально изменилась концепция и проведение внешней политики Патриархии.

Папа придавал исключительное значение присутствию на Соборе наблюдателей от Русской Православной Церкви. Первый контакт с представителем Русской Православной Церкви в августе 1962 года был установлен в университетском городке Парижа. Там проходили заседания международного Совета Церквей. Ватиканский Секретарь Комиссии по содействию христианскому единству кардинал Виллебрандс заговорил с Владыкой Никодимом о грядущем Соборе. Последний выразил сожаление, что никакого приглашения в Москву прислано не было. Ватикан прислал приглашение для всех Православных Церквей, но оно было прислано на имя Константинопольского Патриарха. Латиняне были уверены, что этого достаточно, исходя из собственного опыта.

Православные чужды жесткой централизации. Русская Православная Церковь имеет автокефалию. Поэтому наша Патриархия желала вести переговоры с Ватиканом напрямую. Выяснилось, что Кремль мог бы согласиться на присутствие наблюдателей Русской Православной Церкви на Втором Ватиканском Соборе, если бы Ватикан смог гарантировать, что этот Собор не станет антисоветским форумом. Второй контакт с Ватиканом по поводу наблюдателей на Соборе состоялся 18 августа 1962 года во Франции в доме Малых Сестер Бедняков в Метце – это был большой сад, окруженный стенами. На этой встрече архиепископ Никодим и кардинал Вилебрандс согласились, что если Собор не будет осуждать коммунизм, а сосредоточится на вопросах борьбы за всеобщий мир, то это даст возможность присутствовать приглашенным от Московского Патриархата.

В сентябре, за несколько недель до открытия Собора, Римско-Католическая Церковь послала в Москву секретаря «Секретариата для содействия Христианскому единству» монсеньера Виллебрандса. Во время своего пребывания в Москве с 27 августа по 2 октября1962 года Виллебрандс изложил цель поездки: «информировать Московскую Патриархию о ходе подготовки II Ватиканского Собора, стадиях этой подготовки, а также о задачах Собора, вопросах, намеченных к разрешению, и о соборной процедуре».

Результатом этого визита явилось изменение позиций нашей Церкви по отношению к Ватиканскому Собору. По приглашению Председателя Секретариата по содействию христианскому единству Кардинала Беа Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий и Священный Синод 10 октября 1962 года определили направить на II Ватиканский Собор в качестве своих наблюдателей: исполняющего обязанности представителя Русской Православной Церкви при Всемирном Совете Церквей профессора Ленинградской Духовной Академии протоиерея Виталия Борового и заместителя начальника Русской Духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Владимира (Котлярова). Было принято «Положение о наблюдателях Московского Патриархата на Ватиканском Соборе», согласно которому они должны были «регулярно, не реже одного раза в неделю, докладывать о текущей работе Собора председателю ОВЦС», сопровождая свои доклады печатными материалами Ватиканского Собора, текущей периодикой и публикациями. На наблюдателей возлагалась также обязанность «в случае необходимости излагать перед соответствующими инстанциями Римско-католической Церкви определенную позицию Московского Патриархата». В тот же день постановлением Президиума ЦК КПСС было дано согласие на отправку в качестве наблюдателей представителей Московского Патриархата на Ватиканский Собор.

Присутствие Русских наблюдателей на Соборе привлекало всеобщее внимание. Кроме того, на открытии Собора присутствовало 86 официальных делегаций из различных стран и от разных международных организаций.

На первой сессии присутствовали наблюдателями от Русской Православной Церкви протопресвитер Виталий Боровой и архимандрит Владимир Котляров.

На второй сессии Собора присутствовали протопресвитер Виталий Боровой и протопресвитер Иаков Илич.

На третьей, протопресвитер Виталий Боровой и доцент ЛДА протоиерей Ливерий Воронов.

На четвертой, протопресвитер Виталий Боровой и архимандрит Ювеналий (Поярков).

На Ватиканском Соборе присутствовала также делегация наблюдателей от Русской Православной Церкви за границей: епископ Женевский Антоний (Бартошевич), протоиерей И. Троянов и С. Гротов и делегация от Свято-Сергиевского богословского института в Париже – ректор епископ Катанский Кассиан (Безобразов) и протоиерей А. Шмеман.

Первая сессия Собора

11 октября в 8 часов утра в торжественной обстановке в сверкающем огнями соборе святого Петра открылась первая сессия XXI Вселенского по католическому исчислению или, как его стали называть, Второго Ватиканского Собора Католической Церкви. Если в первом Ватиканском Соборе участвовало всего 764 епископа, из них две трети европейцы, то теперь на трибунах восседало 3058 епископов и генеральных настоятелей монашеских орденов и конгрегаций в митрах и пышных средневековых одеяниях. На этот раз Европа была представлена 849 соборными отцами, Америка Северная и Южная – 932, Азия – 256, Африка – 250, Океания – 70.

Возле ложи папы находились делегации 17 различных некатолических христианских церквей – «отколовшиеся братья». Среди них были представители Русской Православной Церкви, а также различных протестантских направлений.

В президиум папой были назначены 10 членов, которые председательствовали по очереди. Заседания начинались с молитвы, которая попеременно произносилась на латинском и греческом языках. Повсюду были расставлены микрофоны, на креслах развешаны радионаушники, много было и другой техники, без которой соборным отцам очень трудно было бы осуществить свое важное мероприятие. Собор проходил в базилике св. Петра в Риме; состоялось 4 сессии, 168 генеральных конгрегаций.

Вступительную речь на Соборе произнес папа Иоанн XXIII. Речь длилась 45 минут и получила название Gaudet Mater Ecclesia. Папа заявил, что в задачу Собора входит не столько осуждение заблуждений и провозглашение анафем, сколько то, что Церковь желает проявить милосердие. Это необходимо для наведения мостов человеческого братства над пропастью идеологического и политического противостояния между Востоком и Западом.

Первая сессия собора должна была рассмотреть пять проектов: О литургии, Об источниках откровения Божьего, О средствах информации, О единстве с восточными (Православными) Церквами и, наконец, проект структуры Церкви, который носил название De ecclesia и был одной из главных тем Собора. Много споров вызвало обсуждение схемы О литургии. В ней речь шла о реформе богослужения. Форма католической Литургии была утверждена папой Пием V в 1570 году и с того времени больше не менялась. Чтобы сделать богослужение более доступным и понятным верующим Собору предложили схему с упрощением Литургии. Докладчиком по этому вопросу был кардинал Оттавиани.

В журнале Московской Патриархии была дана такая оценка первой сессии Второго Ватиканского собора: «После первой сессии собора значение Второго Ватиканского собора признается уже всеми, и, главным образом, из-за тех значительных, даже коренных перемен, которые намечаются не только во внутренней жизни Католической Церкви, но и в ее взаимоотношениях с внешним миром».

Папа Иоанн XXIII заболел, поэтому следил за заседаниями Собора по телевидению. 4 декабря он пожелал выступить на Соборе. В своей речи он позитивно оценил работу Собора, поддерживая этим прогрессистов. Папа возвел в сан кардинала архиепископа Милана Джованни Баттиста Монтини – будущего Папу Павла VI. В нем Иоанн XXIII видел своего преемника. Кардинала Монтини папа просил быть выше соборных дискуссий, сохраняя свою беспристрастность в интересах единства Церкви.

8 декабря первая сессия Ватиканского Собора была закрыта. Ни один из обсуждавшихся на ней документов не был принят. 27 ноября папа официально объявил об открытии второй сессии Ватиканского Собора, назначенной на 8 сентября 1963 года.

На вопрос корреспондента итальянского радио и телевидения П. Бранзи об отношении Русской Православной Церкви ко Второму Ватиканскому собору председатель Отдела внешних церковных сношений архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим сказал: «Русская Православная Церковь в духе нелицемерного братолюбия (1 Петр. 1,22) откликнулась на приглашение направить своих наблюдателей на первую сессию Второго Ватиканского Собора. Ее наблюдатели деятельно вникали в ход соборных обсуждений и проявляли живой интерес ко всему, что могло бы способствовать в будущем установлении братских христианских отношений с Римско-Католической Церковью на почве взаимопонимания и совместного стремления внести вклад в дело мира и прогресса человечества».

После кончины папы Патриарх Алексий отправил телеграмму соболезнования на имя кардинала Чиконьяни. «Русская Православная Церковь и я глубоко скорбим о кончине Его Святейшества папы Иоанна XXIII. Сердечно разделяем скорбь Церкви, лишившейся в лице почившего папы своего выдающегося Главы и Первосвятителя. Мы верим, что в сердцах всех людей, стремящихся к миру, навсегда останется благодарная память об усердных трудах почившего по сохранению и упрочению мира на Земле. Возносим усердные молитвы об упокоении светлой души почившего Святейшего Отца в последнем пристанище праведных». 17 июня 1963 года, в день похорон Иоанна XXIII, в Крестовой церкви резиденции Патриарха в Москве была совершена панихида за новопреставленного папу.

Газета «Известия» написала: «Ни один из пап не вызывал стольких симпатий простых людей при жизни и такого неподдельного горя после смерти… Умерший папа поставил задачу построить мир без войн… Он исполнил эту задачу по-новому и с большим мужеством».

3 июня 1963 года последовала кончина папы Иоанна XXIII, она вызвала дискуссии о возможности продолжения Ватиканского Собора. Однако новый Папа Павел VI сразу же после избрания 21 июня в своем обращении urbi et orbi официально объявил о намерении продолжить работу Собора, перенеся открытие второй сессии с 8 на 29 сентября. 14 сентября папа Павел VI подписал воззвание к епископату Eum proximis и письмо Chorum temporum.

Вторая сессия Собора

На церемонии открытия папа Павел VI произнес слово, некоторыми названное устной энцикликой. В этой речи он сформулировал 4 темы, которые подлежали обсуждению на Соборе в целом: догматическое учение о Церкви и доктрина о епископате, обновление Церкви, восстановление единства христиан, диалог католической Церкви с мирскими и церковными организациями. Обращаясь к некатолическим наблюдателям, папа просил прощения за обиды, ранее нанесенные католиками, подтвердил готовность от лица всех католиков простить оскорбления и другим их обиды, нанесенные католикам. По поводу необходимости обновления Католической Церкви папа сказал: «Церковь по существу есть тайна. Эта тайна связана с реальностью скрытого присутствия Бога в мире. Эта реальность представляет самую сущность Церкви, и всегда будет нуждаться в новых исследованиях и раскрытии ее сущности». Впервые папа заявил о необходимости проведения следующих сессий Собора для окончательного решения всех вопросов.

Папа Павел VI назначил в Совет президиума Собора 3 новых кардиналов (примаса Польши Стефана Вышинского, архиепископ Генуи Дж. Сири и архиепископа Чикагского А. Г. Майера). 8 сентября папа учредил соборный комитет по прессе во главе с архиепископом М. Дж. О’Коннором.

С 30 сентября по 31 октября шло обсуждение проекта О Церкви. Здесь было много дискуссионных моментов, в частности это и вопрос об учреждении женатого диаконата, введение в конституцию учения о Деве Марии и вопрос о роли мирян в жизни Церкви.

Во время публичной сессии 4 декабря 1963 года Павел VI торжественно провозгласил принятые Собором Конституцию Sacrosanctum Concilium (О священной Литургии) и Декрет Inter mirifica (О средствах массовой коммуникации). При этом папа воспользовался формулой approbamus una cum patribus, а не правом ex cathedra, и таким образом провозглашенные документы получили дисциплинарно-рекомендательный, но не догматический характер.

Третья сессия Собора

На третьей сессии Собора по предложению кардинала Сюаненса среди наблюдателей-мирян присутствовали 16 женщин-католичек. Произнесенная при открытии заседаний речь папы Павла VI касалась основной задачи сессии: развития учения I Ватиканского Собора о епископате, природы и служения епископов, их взаимоотношений с папой и Римской курией.

Конституция Lumen Gentium (О Церкви) и два декрета Unitatis redintegratio (Об экуменизме) и Orientalium Ecclesiarum (О восточных католических Церквах) были подписаны папой Павлом VI 21 ноября 1964 года на церемонии закрытия Третьей сессии.

4 января 1965 года папа официально назначил открытие четвертой сессии на 14 сентября 1965 года.

27 января 1965 года был опубликован Декрет «О внесении изменений в чин мессы». 7 марта в Римской церкви Всех святых папа Павел VI впервые совершил Мессу по «новому» обряду – лицом к народу, на итальянском языке, за исключением Евхаристического канона.

Четвертая сессия собора

28 октября 1965 года, по случаю седьмой годовщины избрания папой Иоанна XXIII, было решено провести торжественную церемонию и публичную сессию, на которой состоялось голосование и торжественное провозглашение 5 соборных документов.

9 ноября 1965 года апостольским письмом Extrema sessio, направленным к первоприсутствующему кардиналу Тиссерану, папа Павел VI сообщил, что закрытие Второго Ватиканского Собора состоится 8 декабря.

Окончание работы Собора

После мессы по случаю окончания Второго Ватиканского Собора папа Павел VI произнес речь о результатах Собора. Затем было оглашено Совместное заявление Римско-Католической и Православной Константинопольской Церквей, в котором провозглашалось, что папа Римский Павел VI и Патриарх Константинопольский Афинагор ради развития «братских отношений», завязавшихся между Церквами, пожелали устранить «некоторые препятствия» на пути этих отношений, а именно взаимные анафемы 1054 года, и выразили взаимное сожаление об «оскорбительных словах, необоснованных упреках и достойных осуждения поступках». После этого заявления председатель секретариата по содействию христианскому единству кардинал Беа зачитал апостольское послание папы Павла VI Ambulate in dilectione «О снятии отлучения с Константинопольского Патриарха Михаила I Кирулария». В свою очередь представителем Константинопольского Патриархата митрополитом Илиупольским и Фирским Мелитоном был оглашен томос Патриарха Афинагора о снятии анафемы с кардинала Гумберта и других папских легатов.

8 декабря на площади перед базиликой святого Петра состоялась церемония закрытия Второго Ватиканского Собора. На ней присутствовало около 2 тысяч католических епископов, представители почти 100 государств и примерно 200 тысяч человек. Папа произнес речь, в которой заявил, что для Католической Церкви никто не чужд, не исключен и не далек. По окончании этой речи была оглашена булла об официальном закрытии Собора и объявлено решение папы об учреждении Архива Второго Ватиканского Собора.

Для реализации соборных постановлений 3 января 1966 года папа Павел VI огласил motu proprio Finis Concilio. Создал постсоборные комиссии по епископам и управлению диоцезами, по монашеству, по миссиям, по христианскому образованию, по мирянам. И центральную постсоборную комиссию по истолкованию и интерпретации соборных декретов, занимающуюся координацией работы всех постсоборных комиссий.

Superno Dei nutu – Высшая воля Божья.

Appropinquante Concilio – Приближающийся Собор.

Ведерников А. Позиция благожелательного внимания (по поводу Второго Ватиканского Собора) // Журнал Московской Патриархии. – 1963. – № 2. – С. 62.

Rynne Xavier. La Revolution de Ean XXIII / Пер. с франц. – S.l., S.a. – P . 149.

Роккуччи А. Русские наблюдатели на Втором Ватиканском Соборе // Второй Ватиканский собор. Взгляд из России: Материалы конференции, М., 30 марта – 2 апреля 1995 г. / Пер. с италь., франц. – В.П. Гайдука и др. – М.: ИВИ РАН, 1997. – С. 93.

К пребыванию в Москве монсеньера И. Виллебрандса // Журнал Московской Патриархии. – 1962. – № 10. – С. 43.

Определения Священного Синода (о подготовке Римско-Католической Церковью Второго Ватиканского Собора) // Журнал Московской Патриархии. – 1962. – № 11. – С. 9-10.

См.: Постановление ЦК КПСС № 58/30 от 10.10.1962 // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Фонд 6991. Оп. 1. Д. 1942. Л. 169.

Удовенко В. Исторический обзор взаимоотношений Русской и Римско-Католической Церквей: курсовое сочинение. – Л., 1969. – С. 286.

Gaudet Mater Ecclesia – Радуется Матерь Церковь.

Никодим (Ротов), митрополит. Иоанн XXIII, папа Римский: магистерская диссертация: В 2-х т. – М., 1969. – Т. II. – С. 507.

Интервью корреспонденту Итальянского радио и телевидения П. Бранзи 29 мая 1963 года / интервью — ответы: Никодим, архиепископ Ярославский и Ростовский, Председатель ОВЦС МП, интервью – вопросы: Бранзи П., корреспондент Итальянского радио и телевидения // Журнал Московской Патриархии. – 1963. – № 7. – С. 11.

Сообщение о кончине Папы Иоанна XXIII. Там же.

Речи на Втором Ватиканском соборе / Сост. Г. Кюнг и др. – Нью Джерси, Б.г. – С. 15.

Inter mirifica – из числа поразительных.

Approbamus una cum patribus – одобряем вместе с отцами.

Lumen Gentium — Свет народам.

Unitatis redintegratio – Восстановление единства. См.: Постановление Ватиканского Собора об экуменизме. Второй Ватиканский Собор: Документы. – Typis Polyglottis Vaticanis, 1965. – 22 с.

Orientalium Ecclesiarum – Восточные Церкви.

Второй Ватиканский собор, проходивший в 1962-1965 годах при двух папах - Иоанне XXIII и Павле VI, принимал решения в ситуации, которую сами католики определяли как глубокий кризис. В то время отток духовенства из Римско-католической церкви в одних только Соединенных Штатах превышал тысячу человек в год, а количество тех, кто были католиками неноминальными, практикующими (как они говорят по-английски - "church qoers" ), становилось все ниже по отношению к католикам по факту рождения или национальной принадлежности, то есть лишь крещенным в ограде Римско-католической церкви. В чем-то ситуация самими католическими иерархами и богословами определялась как параллельная той, что была в Европе перед эпохой Реформации, эпохой кризиса католицизма.

Второй Ватиканский собор был реакцией на это действительно кризисное положение. Соборные определения и последующие реформы вызвали весьма значительные изменения в жизни Католической церкви.

Коснемся лишь некоторых из них. Общеизвестно, что вехой, эпохальным решением II Ватиканского собора была реформа католического богослужения. Первое - мы должны определить это точно - II Ватиканский собор разрешил перевод богослужения целиком на национальные языки. Подчеркнем: "разрешил", а не "предписал", как у нас это иногда трактуется. Например, в Италии, Польше, у нас в стране достаточное количество католических храмов, где месса по-прежнему совершается на латыни. Или предположим, в той же Польше или Италии одна месса совершается на латинском языке, другая - на национальном.

Переводы богослужения на национальные языки были осуществлены не самочинно, не на уровне отдельного прихода, не решением группы интеллигентов-энтузиастов - но санкцией местной епископской конференции. И тем не менее, делая вывод из личных бесед со многими представителями Католической церкви, можно сказать, что многие из практикующих традиционных католиков указывают на утрату сакрального молитвенного наполнения богослужения после введения в обиход этих весьма тщательно выверенных и корректных переводов, утрату, которая не привела новых людей в церковь, но оттолкнула часть постоянных прихожан. Достаточно упомянуть хотя бы о том, что раскол в Католической церкви, связанный с именем Лефевра, французского епископа, оттолкнувшегося от католицизма после II Ватиканского собора, в значительной мере был связан именно с тенденциями к литургическому обновлению, которые он и его последователи восприняли как разрыв с полуторатысячелетней традицией западного латинского богослужения.

Месса после собора по-прежнему в основном совершается в сопровождении органа (допущены и другие музыкальные инструменты). Отметим, что II Ватиканский собор рекомендовал придерживаться григорианского пения для приходов Европы и для католиков европейской христианской традиции, то есть умерить буйство барочной и постбарочной музыки. Что же касается католиков других континентов и другой культурной среды, то после собора была осуществлена широкая адаптация национальной музыкальной культуры, а иной раз и национальной танцевальной культуры в богослужение. В Африке, Полинезии или каких-либо еще экзотических регионах можно попасть на католическое богослужение, которое совершается в сопровождении там-тама, бубна или других подобных инструментов. Тут встает довольно важный вопрос: допустимо ли привнесение элементов такого рода народной культуры, культуры, которая, по сути дела, пропитана язычеством (не важно, примитивным или развитым), в богослужебную жизнь?

В свое время Владимир Соловьев, как кажется, с достаточной справедливостью указывал применительно к Крещению Руси, что оно было в некотором смысле национальным самоотречением, отрывом от прежней народной традиции. То было отречение от языческой тьмы в евангельском, онтологическом смысле этого слова. Не сочетание, как у нас иной раз пишут, хорошего язычества, присоединенного к христианству (применительно к славянскому язычеству), а, напротив, отвержение его. Католицизм сейчас, как мы видим, пошел путем восприятия такого рода нехристианских религиозно-культурных традиций.

Следующий момент, который важно отметить применительно к богослужению. В новом римском Миссале (служебнике), составленном после II Ватиканского собора во исполнение его решений, наблюдается тенденция как бы возвращения к древним церковным основам. Молитвы, которые в него включены, взяты из древних богослужебных текстов, как восточных, так и западных, в нем даже есть молитвы, воспроизводящие по содержанию эпиклезу, которая богословски, казалось бы, не должна быть в римской мессе (другое дело, что осмысляется эта эпиклеза по-старому, как молитва на освящение участников богослужения, а не самих предложенных хлеба и вина). И тем не менее, обращаясь опять же к рецепции [принятию, усвоению] этих введений практикующими католиками, мы видим, что эти попытки возвращения к практике Древней Церкви осмысляются не как таковые, а как разрыв с длительной, многовековой, устоявшейся богослужебной традицией. Не как традиционализм, а, по сути дела, как обновленчество или модернизм, имеющий лишь вид возвращения к традиции. И тут невольно вспоминаются подобные явления нашей церковной жизни, когда некоторыми "богословами" или "практиками" под видом возвращения к определенному периоду церковной истории отбрасывается большая часть наследия церковного.

В связи с богослужением следует упомянуть и реформу, оказавшую влияние не только на самих католиков, но и на многих протестантов, в частности на Епископальную церковь. После II Ватиканского собора произошла минимизация частного, келейного правила. Идея, казалось, была благая: повысить роль общественного богослужения, для этого многие личные молитвы как священника, так и мирян, многие молитвы, которые прочитывались как приготовительные к богослужению, скажем, перед мессой, были включены в текст последования богослужения. Но реально это привело к тому, что келейная молитва (в особенности для мирян) фактически сошла на нет или уменьшилась в очень значительной степени. То есть получился результат, обратный тому, который мыслился инициаторами реформ. Наконец, с богослужением связано и окончательно утвердившееся в католицизме после II Ватиканского собора отделение Исповеди от Причастия. Исповедь и Причастие рассматриваются как не связанные друг с другом Таинства. Был сокращен евхаристический пост, сокращен до часа перед Причастием. Месса может служиться несколько раз в день, в том числе в вечернее время, и человеку достаточно в течение часа воздерживаться от принятия пищи.

Был изменен также календарь праздников святых. Опять же важно корректно указать, что именно произошло. Иной раз в нашей полемической антикатолической литературе говорится о массовой деканонизации древних святых. Это не вполне точно. Реформа календаря была вызвана тем, что из-за обилия святых, прославленных Католической церковью, литургическое поминовение всех их в календарном году стало уже невозможным. Была произведена "чистка" этого списка, осталось около половины церковного года, примерно 188 дней: для праздников и дней памяти святых, которые являются общеобязательными для всех католиков. И действительно, из этого общего списка выбыли некоторые святые Древней неразделенной Церкви - под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные и в этом смысле они не могут являться примером благочестия. Речь идет, например, о святом великомученике и Победоносце Георгии, святой великомученице Варваре, святых Киприане и Иустинии и некоторых других (это не относится, как приходилось несколько раз читать в нашей прессе, к святителю Николаю, имя которого находится в числе святых общекатолического литургического календаря). Другая же половина календаря была предложена местным епископским конференциям или епископским синодам, для внесения святых, наиболее почитаемых в этой стране или местности. Как кажется, в этом - при безусловно неприемлемом для нас рационалистическом подходе к почитанию древней святости - есть немалый смысл. Практика особого литургического почитания святых, памятных связью с судьбами страны или с благочестием данного народа заслуживает того, чтобы к ней присмотреться внимательнее…

После II Ватиканского собора произошло резкое изменение отношения официального католицизма к иным религиям: стало возможным признание в той или иной мере благодатности - хотя само это слово употребляется осторожно - или некоторой богооткровенности нехристианских религий. Параллельные тенденции такого рода просматриваются и в деятельности наших неообновленческих обществ.

При том, что кардинальные положения католицизма, связанные с тринитарным учением, Filioque, а в экклезиологии и с ролью Римского епископа, были сохранены II Ватиканским собором, кризис авторитета, в целом постигший западное христианское общество, не миновал и Католической церкви. Больше, конечно, он коснулся протестантских конфессий. Общаясь с западными христианами, первое, что отмечаешь, - это умаление церковного авторитета: когда ни епископ не имеет власти над епархией, ни священник на приходе и когда само мировоззрение людей является не столько церковно-иерархическим, сколько плюралистически-демократическим. Так, во время последнего визита папы Иоанна Павла II во Францию случились многочисленные выступления католиков против его посещения. Иные даже публично отказывались от крещальных обетов... При этом протестующие считают себя католиками и странным образом сочетают такого рода демонстрации с верой в папский примат власти и вероучительное право на непогрешимость.

Еще одним феноменом, сопутствовавшим католицизму после II Ватиканского собора, явилась так называемая "теология освобождения", также нуждающаяся в нашем внимательно осмыслении. "Теология освобождения" - движение, распространившееся прежде всего в Латинской Америке, центром которого являлась и поныне является Бразилия. Часть священников, богословов - выходцев из Францисканского и Доминиканского монашеских орденов постулировала как основу своей деятельности то, что Церковь должна относиться к бедным не как к объекту приложения своего пастырского попечения, но должна сделать бедных (и под этим подразумевалась вполне марксистская терминология - "пролетариат") субъектом церковного действия. То есть Церковь должна отождествиться с бедными, под которыми понимаются классово угнетенные слои общества. И в этом отождествлении себя с классово угнетенными слоями общества допустимо сотрудничество с теми или иными - в том числе нехристианскими - силами, которые выступают с идеей социальной справедливости, равноправия народов, стран, социальных слоев и т.д. Деятели "теологии освобождения" выступали и выступают с пропагандой идеи, что между христианством и марксизмом нет антагонистического противоречия, что по сути идея социальной справедливости, как бы утверждаемая марксизмом, делает возможным для Церкви сотрудничество с коммунистическими партиями для достижения обществом большей социальной справедливости. Практическим экспериментом в данной сфере была сандинистская революция в Никарагуа, когда многие деятели "теологии освобождения" оказались на определенное время министрами сандинистского правительства. Нужно, правда, заметить, что многие положения "теологии освобождения" были осуждены официальным Ватиканом. Папа Иоанн Павел II во время визита в Латинскую Америку подчеркивал, что социальные системы не могут быть рассматриваемы как греховные, греховными могут быть лишь люди, входящие в ту или иную систему. И в этом смысле сотрудничество или слияние Церкви с революционно настроенными марксистскими группами или движениями недопустимо. Тем не менее и после официального осуждения Ватиканом "теология освобождения" представляет из себя весьма влиятельное социальное и богословское движение.

Заканчивая краткий обзор явлений современной католической жизни, хотелось бы обратить внимание вдумчивого читателя на одно немаловажное обстоятельство. При внимательном изучении материалов II Ватиканского собора и недавно опубликованных определений Поместного собора 1917-1918 годов выявляется неожиданное множество параллелей. Поэтому думается что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на собор 1917-1918 годов как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни, нам стоит задуматься, так ли это. Ведь, наверное не случайно на путях Промысла Божия только одно решение собора 1917-1918 годов было усвоено Русской Православной Церковью. Это решение о восстановлении Патриаршества. Мы, конечно, можем говорить, что потом изменились исторические условия, но, как люди церковные, должны понимать, что, наверное, дело не только в смене исторических условий...

Примечания
Изд. по: Козлов М., свящ. Post Vaticanum II [После II Ватиканского собора] // Православная беседа. 1997. №2. С.15-17. - Изд.
1. Прихожане; букв.: "ходоки в церковь". - Изд.

Обстоятельства созыва II Ватиканского собора.

Определение папской непогрешимости на Первом Ватиканском Соборе не положило конец спорам в римско-католической церкви. Во время правления преемника Пия, Льва XIII (1878 – 1903), зародилось движение «католического модернизма». Это был римско-католический эквивалент протестантского либерализма. Его лидерами стали Альфред Луази и Джордж Тиррелл. Эти деятели поддерживали самые скептические утверждения библейского критицизма. Они вообще отвергали идею о том, что какая-либо догма может быть непогрешимой, исходит ли она из Библии, от церкви или от папы. С другой стороны, они защищали римско-католическую церковь от нападок Гарнака и других, но делали они это, исходя из либеральных принципов. Преемник Льва, Пий X , осудил это движение, отлучил его руководителей от церкви и потребовал, чтобы духовенство приняло антимодернистскую клятву. Это привело к тому, что свободная мысль и библейские исследования в римско-католической церкви практически прекратились. После второй мировой войны последовали некоторые смягчения этой политики, но мало что изменилось в целом. Затем в 1958 году новым папой избирается Иоанн XXIII . Пожилой, 77-летний человек, он воспринимался как «заботливый папа», который вряд ли мог сделать что-либо большее, чем просто сохранять су шествующий «статус кво». Однако правление этого понтифика ознаменовало собой поворотный момент в жизни современной римско-католической церкви. Он настойчиво выделял мысль о том, что церковь должна быть приведена в соответствие с сегодняшним днем. Церковь должна успевать за современным миром. Несмотря на то, что догма неизменна, форма ее выражения может изменяться, и должна изменяться. Протестантов необходимо считать «отделенными братьями», а не нечестивыми еретиками. В 1961 году папа созывает II Ватиканский собор. Когда епископы собрались вместе, то, к удивлению, оказалось, что большинство составляют люди прогрессивные.

Собор выявил изменения во взглядах, которые подспудно происходили после I Ватиканского собора. Объемные документы II Ватиканского собора отражают совершенно иные настроения, чем документы предыдущего собора. Они более пастырские, чем догматические, примирительные по тону, настроенные доброжелательно по отношению к другим христианам, и к современному миру. Религиозные преследования, которые играли такую значительную роль в истории римско-католической церкви, были отвергнуты и появилась готовность признать тот факт, что церковь совершала ошибки.

Созыв папой Иоанном XXIII Второго Ватиканского Собора на взгляд оказался неожиданным, но на самом деле отвечал давно назревшей необходимости, которая была вызвана существенными переменами в церковной жизни и в мире. Чтобы обновить Церковь, «вечно обновляемую», как говорили отцы Церкви, чтобы ответить на «вызов мира», пап Иоанн XXIII созывает Вселенский Собор Римо-католической Церкви. Собор открылся 11 октября 1962 года с участием более 2500 кардиналов, епископов и других представителей католической иерархии. Без права голоса присутствовали богословы и эксперты, а также наблюдатели от некатолических церквей. Впервые в истории отдельной церковной конфессии соборные отцы представляли все пять континентов. В качестве наблюдателей присутствовали и несколько представителей Московской патриархии. Собор работал с перерывами до 8 декабря 1965 года (4 сессии). Такая его продолжительность была вызвана противоборством двух направлений среди отцов Второго Ватиканского Собора – консерваторов и сторонников обновления («аджорнаменто»). Термин «аджорнаменто» впервые введен как раз на Втором Ватиканском Соборе, принявшим масштабную программу приспособления неотомизма («неотомизм» – современная интерпретация теологической системы св. Фомы Аквинского) к суждениям современной культуры.

Речь шла, разумеется, не о коренном пересмотре церковного учения. «Одно дело, – сказал при открытии Собора Иоанн XXIII , – сущность древнего учения, содержащаяся в наследии веры, а другое – формулировка, в которую ее облекают». В некоторых вопросах с особой остротой проявилось расхождение двух течений. Итак, по мысли папы Иоанна XXIII , собор созван не столько для того, чтобы осудить заблуждения, сколько для того, чтобы омолодить веру, пересмотреть некоторые формы пасторского служения и побудить христиан в единодушие переживать истину. 8 декабря 1962 года Собор приостанавливает свою работу. Папа Иоанн XXIII скончался 3 июня 1963 года, до возобновления заседаний Собора.

После избрания папой Павел VI первым делом должен был возобновить работу Собора, уточнив его задачи: Дать точное определение Церкви; продолжить труды по внутреннему обновлению Церкви; участвовать в экуменическом движении; оживить диалог с современным миром. Второй Ватиканский Собор, как и всякий Собор, неотделим от ежедневной жизни Церкви. Наилучших результатов Собор достигает в тех областях, где ему предшествовало многолетнее размышление, анализ, ожидание. Литургическая конституция рекомендует более активное участие верующих в Святой Мессе. Разрешается пользоваться при богослужении родным языком прихожан. Главнейший документ Собора, без сомнения, – Конституция о Церкви («Свет народам»). Она подтверждает, что Церковь есть «Тело Христо-во», «Народ Божий», чья миссия – проповедовать Евангелие, освящать людей и вести их к Христу. Собор завершил свою работу в обстановке всеобщего энтузиазма, может быть, даже чрезмерного. Верилось, что главные труды уже позади. Позже пришлось наглядно убедиться, что только святость дает цер-ковной жизни движение в нужном направлении. Павел VI памятен не только тем, что под его руководством Собор завершил свою работу, но также и тем, что он был пер-вым папой, предпринявшим далекие путешествия. Он скончался 6 августа 1978 года.

Основные декреты и конституции II Ватиканского собора.

Два самых важных документа собора: догматические конституции «О Церкви» и «О Божественном откровении».

Первый проект («схема» конституции «О Божественном Откровении» (« Dei Verbum ») подготовила комиссия во главе с кардиналом Оттавиани, который представлял консерваторов. Эта «схема», составленная в старом схоластическом духе, вызвала резкий отпор со стороны многих участников Второго ватиканского Собора, в том числе кардиналов Беа, Альфринка, Сюэненса, Руффини и других выдающихся иерархов и теологов. В прениях они заявили, что конституция должна считаться с мнением некатоликов, учитывать данные современной библейской науки и новые аспекты экклезиологии. Было предложено говорить о Священном Писании и Предании Священном не как о двух источниках вероучения, а как о некоем единстве Откровения, живущего в Церкви. Церковная власть не должна ставить себя «над Писанием». Писание есть часть Предания; исторические свидетельства Библии не следует отождествлять с научной историей, ибо Библии есть прежде всего Откровение и провозвестие веры. Ссылались при этом на энциклику папы Пия XII , который рекомендовал изучение литературных жанров в Библии с помощью тех средств, которыми располагает современная критика. В результате первая «схема» была отвергнута с перевесом в 546 голосов: 1368 голосов было подано за переработку текста. В окончательной форме догматическая конституция «О Божественном Откровении» была подписана 18 ноября 1965 года. Она делится на 6 глав. В первой главе рассматривается природа Откровения. В ней говорится о Боге, Который открывает Свою волю людям и по любви Своей «призывает их к общению с Собой и принимает их в это общение». Это акт Божественного домостроительства совершается через слова Откровения и события священной истории спасения. «Внутренняя истина как о Боге, так и о спасении человека сияет нам через это Откровение во Христе, Который одновременно и Посредник, и Полнота всего откровения». Оно восходит к древнейшим временам и идет через Авраама, Моисея и пророков к евангелию, и после Евангелия «уже нельзя ожидать нового всеобщего откровения до явления в славе Господа нашего Иисуса Христа» (I , 4). Откровение воспринимается свободной верой, которая внимает ему, укрепленная Духом Божьим. «Но для более глубокого уразумения откровения тот же дух святой непрестанно совершенствует веру своими дарами» (I , 5). К области Откровения относится то, что «недоступно само по себе человеческому разуму», но в то же время истины Откровения могут быть осмыслены разумом, «даже в нынешнем состоянии человеческого рода» (I , 6). Во второй главе говорится о передаче божественного откровения. Передача Слова Божьего в истории происходила через проповедь пророков, мудрецов и апостолов, и именно их проповедь «исключительным образом выражена в боговдохновенных книгах» (II , 8). Библия приходит к людям через живое, постоянно развивающееся Предание Церкви. «Священное Предание и Священное Писание тесно и взаимно между собой связаны, ведь одно и другое, проистекая из одного и того же боговдохновенного источника, сливаются каким-то образом воедино и устремляются к одной и той же цели. Ибо Священное Писание есть слово Божье, так как оно записано под вдохновением Духа Божия; а Священное Предание – Слово Божие, вверенное Христом Господом и Духом Святым апостолам, – передает его неповрежденно преемникам их, чтобы они, озаренные Духом Истины, своею проповедью верно его хранили, излагали и распространяли» (II , 9). Церковное учительство призвано толковать Слово Божье, но не превышает Слова Божия, а служит ему, уча только тому, что было передано» (II , 10). Третья глава посвящена вопросу о боговдохновенности Писания и его толкования «Святая Матерь Церковь по вере апостолов принимает все книги как Ветхого, так и Нового Завета, во всех их составных частях как священные и канонические, так как, написанные под вдохновением от Духа Святого (ср. Ин. 20:31; 2 Тим. 3:16; 2 Петр. 1:19-21; 3:15-16), они имеют автором самого Бога и как таковые были переданы Церкви» (III , 11). Но в то же время священные писатели также должны считаться авторами Библии. «Бог избрал определенных людей, предоставив им для составления священных книг применить свои способности и силы, с тем, чтобы при действии Его самого в них и через них они письменно передали как настоящие авторы все и только то, что Он хотел» (III , 11). Ввиду этого необходимо исследовать библейские тексты.

В конституции «О Церкви» делается попытка исправить реше-ния I Ватиканского собора, делавшего упор на абсолютный сувере-нитет папы. (Частично это было связано с тем, что собор пришлось преждевременно закрыть.) Если I Ватиканский собор особо выделял роль папы как преемника Петра, то II Ватиканский собор описывает последовательность епископов как «преемников Апостолов в авторитете учения и пастырского правления». Собрание епископов имеет высшую и полную власть над Вселенской церковью, однако «совместно с его главой, римским понтификом, и никогда – без участия его главы». Именно папа имеет полную, высшую и вселенскую власть над церковью и может пользоваться ею по своему усмотрению. На соборе выявились разногла-сия между теми, кто хотел дальнейшего развития доктрины о Ма-рии, и теми, кто сопротивлялся этому. Стороны разделились во мнениях, решая, стоит ли издавать отдельный документ, возвеличивающий статус Марии. Простым большинством (1114 голосами против 1074) собор проголосовал против такого документа. Статус Марии обсуждается в последней главе документа «О Церкви». В данном случае она рассматривается как часть Церкви, а не как нечто, отделенное от нее. Все традиционные доктрины о Марии были подтверждены, включая и непорочное зачатие и вознесение на небо. Некоторые хотели присвоить Марии статус «Соискупительницы» (то есть искупившей мир совместно с Иисусом Христом). Этот термин не был использован, однако роль Марии в искуплений была ясно подтверждена. Ее согласие было необходимо для воплощения Иисуса Христа, и она активно сотрудничала в деле спасения людей. Она также отдала жизнь свою за мир: «Смерть через Еву, жизнь – через Марию»; она была «едина со Христом в Его страданиях, когда Он умирал на кресте». Мария – это Посредница, связывающая нас с Богом. Однако утверждалось, что это «никоим образом не отменяет и не умаляет уникального посредничества Христа, но просто показывает Его силу».

Документ энциклики папы Павла VI «ECCLESIAM SUAM» от 6 августа 1964 г. считается тем ориентиром, который задал направление Второму Ватиканскому собору. Искусство апостольства сопряжено с риском. Забота о том, чтобы стать ближе к братьям, не должна вести к ослаблению или преуменьшению истины. Диалог не может освободить нас от долга по отношению к собственной вере. Апостольство не должно вступать ни в какие компромиссы в отношении принципов мышления и действования, отличающих наше христианское исповедание. Иренизм и синкретизм по своей сути – не что иное, как формы скептицизма по отношению к силе и содержанию Слова Божьего, которое мы хотим проповедовать. Только тот, кто вполне верен учению Христа, способен успешно исполнять апостольское служение.

Декларация о религиозной свободе «Dignitatis humanea», обнародованная 7 декабря 1965 года на закрытии Собора, прошла долгий и сложный путь и была предметом борьбы и противостояния, так как она касается возможности диалога между католической мыслью и современными умонастроениями. Следуя Иисусу, который предлагал, но не навязывал, документ провозглашает право-обязанность не только для Католической Церкви, но и для всякой религиозной группы осуществлять свою свободу, в том числе и религиозную, не принуждая ни отдельных людей, ни социальных группы. Это – право личности в выборе религии и ее право поступать в соответствии со своей совестью, поскольку никто не может совершать насилие или принуждать совесть ближнего, даже перед лицом объективной истины. О праве личности и сообществ на обществен-ную и гражданскую свободу в вопросах религии.

Важным деянием собора было и формулирование католического отношения к экуменизму, что выразилось в специальном декрете «Unitaris redintegratio» (Декрет об экуменизме). Декрет был обнародован 21 ноября 1964 года. Уже в первых строках декрета ясно выражены задачи Собора и данного догматического документа: «Способствовать восстановлению единства между всеми христианами – одна из главных задач Священного Вселенского Второго Ватиканского Собора». Текст об экуменизме был представлен па первой сессии под названием «Ut unum sint» («Да будут все едино»), затем объединен с другими проектами, обсужден и переработан в течение второй сессии. Несмотря на то, что текст учитывал экуменические идеи Иоанна XXIII и новые экуменические умонастроения католического мира, он встретил возражения со стороны группы соборных отцов, настроенных на более глубокий диалог с некатоликами. Переработанный текст обсуждается на третьей сессии. В окончательном тексте, обнародованном 21 ноября 1965 года, чувствуется новое экуменическое дыхание Собора: признаются ценность обще-го крещения, братство между христианами, несмотря на существу-ющее их разделение, церковные христианские деноминации, принадлежность Восточных Православных Церквей к вселенскому и апостольскому характеру Церкви благодаря узам апостольского наследования, традиция, духовное и богословское наследие. Единство есть плод молитвы Христа, превосходящей человечес-кие силы, но ему нужно следовать через смиренное обращение серд-ца и возможные инициативы, которые стали столь многочислен-ными в послесоборную эпоху.

Собор говорит лишь о принципиальных вещах. Собор напоминает о главных экклезиологических моментах, которые более подробно изложены в конституции «Свет Народам». Особо отмечается, что подлинное единство постулируется единой Евхаристией, которая «знаменует и осуществляет единство Церкви». Существует некая сакраментальная связь между Церковью, Евхаристией и епископским служением. Евхаристия созидает Церковь, значит, единство Церкви нельзя свести к механическому соединению. Видимое единство разрушено по вине людей, с той или иной стороны. Но те, кто родился в грехе, разделения не могут быть в нем обвиняемы. Если они исповедывают Иисуса Христа и приняли правильное крещение, они входят в некое общение с Католической Церковью. И таких людей можно тоже назвать братьями и сестрами во Христе. «С теми, кто, будучи крещеными, носят прекрасное имя христиан, не исповедуя, однако, веру в ее полноте, или не поддерживая единства в общении под руководством преемника Петра, Церковь осознает себя связанной по множеству причин». Даже общины таких людей совершенно не лишены благодати. Такие церкви «способны открыть доступ к общению в спасении». Поэтому их можно назвать Церквами, особенно, если в таких общинах сохраняется сакраментальная жизнь и преемственность служений.

Несколько размытую формулировку проясняет письмо «Конгрегации о вероучении» направленное кардиналом И. Ратцингером. Он пишет, что название поместных Церквей, особенно заслуживают «православные Церкви». Именно у них есть евхаристия и епископат. Но Ратцингер дополняет, что отсутствие общения с римским престолом препятствует признанию их как Церквей «во всей полноте».

Утвердив общие экклезиологические положения, Собор подходит к более практическим моментам. Все должны принимать участие в начинаниях, направленных к воссоединению христиан. Среди таких начинаний: предпринимать «все, что служит к устранению слов, суждений и дел, по справедливости и истине не соответствующих положению разъединенных с нами братьев и таким образом усложняющих взаимные сношения»; «в организованных по религиозным побуждениям собраниях христиан различных Церквей или Общин – «диалог», проводимый между сведущими и опытными лицами, в котором каждый может глубже уяснить учение своего вероисповедания и ясно изложить его характерные черты»; осуществлять широкое сотрудничество «в многочисленных отраслях деятельности, способствующих общему благу, согласно требованиям всякой христианской совести»; объединяться, «поскольку возможно, в единодушной молитве»; предпринимать «решительно – как должно – дело обновления и исправления».

Как мы видим, Собор, в общем-то, ограничивается общими замечаниями, тем не менее, прокладывающими направление, в котором предстоит двигаться дальше. Конечно, сложно было в одном документе охватить такие принципиально разные институции, как православие и протестантизм, поэтому Собор позже говорит о православных церквях в контексте вышеупомянутого Декрета «О Восточных католических церквах», что же касается отношения к протестантам, то неопределенность и размытость никак Собором не проясняется. Иначе и быть не может, ибо собору следовало сохранить мирное и доброе отношение с протестантами. С одной стороны, Собор заявляет, что протестантские общины «за отсутствием таинств Священства не сохранили подлинной и цельной сущности Евхаристической тайны», с другой стороны Собор указывает, что некие евхаристические мистические элементы присутствуют и у протестантов, «поскольку в Св. Вечере они вспоминают смерть и воскресение Господа...». Декрет о Восточных католических церквах «Orientalium Ecclesiarum». Предварительный документ о Восточных Католических Церк-вах был представлен на второй сессии. Он был серьезно перерабо-тан в промежуток между второй и третьей сессиями в соответ-ствии с соборными разработками учения о Церкви. Обсуждение документа на третьей соборной сессии прошло без особых происше-ствий. Окончательный документ, во многом вдохновляющийся экклезиологическими принципами конституции «О Церкви», при-знает и утверждает ценность восточной традиции, ее значимость в общении Церквей, особую миссию Восточных Католических Цер-квей быть мостом единства для не находящихся в общении с Ри-мом Православных Церквей, равное достоинство обрядов. Текст желает возрождения привилегий Восточных патриархатов соглас-но древним традициям, восстановления древнего порядка общения в таинствах и в священных действиях с восточными некатоличес-кими братьями. Декрет был обнародован 21 ноября 1964 года.

II Ватиканский собор завершил 400-летний период «Тридентского католицизма». Римская крепость стала церковью-пилигримом. Вместо преследований появилась возможность вести диалог. Враждебность к протестантизму превратилась в готовность учиться. Реформа пришла как в область богослужения, так и во многие другие сферы. Очень многое произошло так быстро, что возникло недоумение и смятение. Папы Павел VI и Иоанн Павел II пытались время от времени закрыть болтающуюся дверь, но лошадь из этой конюшни уже выбежала. Только лишь время покажет, каким путем пойдет римско-католическая церковь, ясно только одно: она не возвратится в период, предшествовавший II Ватиканскому собору.

Взаимоотношения Римо-католической Церкви и Поместных Православных Церквей в период работы II Ватиканского собора.

С самого начала работы Секретариат по Христианскому Единству обсуждал вопрос о приглашении на собор наблюдателей от других христианских церквей. Пра-вославным из стран Восточной Европы планировалось напра-вить приглашения в патриархии Москвы, Софии, Бухареста и Белграда при посредстве Вселенского Константинопольского патриархата. Но в то время как патриарх Афинагор приветство-вал идею собора и делал все возможное для примирения с Ри-мом, в июле 1961 г. официальный «Журнал Московской патри-архии» отклонил возможность направить своих наблюдателей. В том же году католические наблюдатели, впервые представ-лявшие свою церковь на ассамблее ВСЦ в Нью-Дели, смогли встретиться с делегатами Московской патриархии и православ-ных церквей Румынии, Болгарии и Польши. Митрополит Никодим объяснил католическим наблюдателям отношение своей Церкви к Риму: «Русские православные христиане испытывают нежнейшие брат-ские чувства к Римской католической церкви, ее иерархии и ве-рующим. Но Русская православная церковь не одобряет деятель-ность Ватикана в политической сфере. В этой области Ватикан часто выказывает враждебность к нашей стране. Мы, верующие Русской православной церкви, – лояльные граждане своей стра-ны, испытывающие пламенную любовь к отечеству. Поэтому любые действия, направленные против нашей страны, не могут способствовать улучшению взаимоотношений». Приглашения православных церквей уже разослали через Константинопольский патриархат, однако посредничество Констан-тинополя оказалось неприемлемым для Москвы. В 1962 г. патриарх Алексий заявил: «Русская православная церковь не получила приглашения на собор Римско-католической церкви». 21 марта того же года митрополит Никодим пред-ставил на Святейшем синоде в Москве прекрасно составленный доклад о предстоящем соборе. Когда на это было обращено внимание монсеньера Виллебрандса, в августе 1962 г. он встретился с митрополитом Никодимом в Париже. Затем Никодим встретился с кардиналом Тиссераном в Метце, и с 27 сентября по 2 октября Виллебрандс неожиданно предпри-нял тайную поездку в Москву, чтобы проинформировать Синод и Синодальную комиссию по межхристианским отношениям при Московской патриархии по нескольким вопросам: о последних приготовлениях к собору, повестке дня и приглашении церквей. 4 октября кардинал Беа телеграфировал митрополи-ту Никодиму, что официальное приглашение было послано не-посредственно патриарху. Москва быстро приняла его, и на-блюдатели прибыли в Рим 12 октября к вечеру. Только в день открытия Собора Секретариат получил телеграмму о том, что Русская Церковь пошлет двух наблюдателей – протоиерея Виталия Борового и архимандрита Владимира Котлярова. Они оказались единственными представителями православной церкви на первой сессии собора. Однако в Константинополе патриарх Афинагор, больше всех ратовавший за направление делегации, не получив ответа из Москвы, простодушно поверил, что РПЦ наблюдателей не по-шлет. Поэтому он собрал синод и, чтобы не подвергать опасно-сти достигнутое на Родосе единство, объявил о невозможнос-ти направить православных наблюдателей в Рим.

Одним из последствий II Ватиканского собора можно счи-тать новое явление – межправославные встречи и установление связей с Католической церковью. Но значение этих событий в полной мере раскрывается только в контексте очевидной акти-визации экуменического движения в целом с 1959 по 1962 год. Оно стало многосторонним, динамичным и постепенно усложняющимся феноменом, в рамках которого II Ватиканский собор явился одним из важных двигателей, но не обязательно основным центром притяжения. Таким образом, когда Иоанн XXIII в январе 1959 провозгласил вселенский собор, который должен был принять экуменическую перспективу, русское православие уже с 1955-1956 годов готовилось к членству в ВСЦ. В частности, в те годы состоялись следующие события: Решающая встреча д-ра В. Виссерта Хоофта с представителями Русской православной церкви с перспективой ее членства в ВСЦ (август 1958 года, Утрехт); Провозглашение Иоанном XXIII созыва вселенского собора Католической церкви с целью способствования христианскому единству (январь 1959 года, Рим); Учреждение Секретариата по христианскому единству и организация рабочей группы Беа – Виллебрандса (июнь 1960 года, Рим); Генеральная ассамблея ВСЦ с официальным членством Рус-ской православной церкви (Московский патриархат) в ВСЦ (ноябрь-декабрь 1961 года, Нью-Дели); Поток глав некатолических Церквей, желающих быть принятыми Иоанном XXIII (беспрецедентное явление); Официальное объявление о приглашении протестантских, англиканских и православных наблюдателей на собор (весна 1962 года); Постоянные трения между Москвой и Вселенским патриархатом, особенно по поводу отправки наблюдателей на собор в Рим (лето и осень 1962 года); Открытие II Ватиканского собора Католической церкви с прибывшими в Рим некатолическими наблюдателями (среди них два представителя Московского патриархата), сыгравшими особенно важную роль (октябрь 1962 года, Рим).

Этот список иллюстрирует, насколько умножились центры этой деятельности, которые либо ускоряли, либо тормозили экуменические инициативы и как бы соревновались между собой. Соревновательный элемент был особенно очевиден в отношениях между Женевой и Римом («Родосский инцидент» в августе 1959 года), между Москвой и Константинополем (по вопросу о направлении наблюдателей на собор) и между Женевой и конфессиональными федерациями (наряду с группой наблюдателей на II Ватиканском соборе). Отец Ш.-Ж. Дюмон, основное действующее лицо с католической стороны в печально известном случае трений с Центральным Комитетом ВСЦ (так называемый «Родосский инцидент» в августе 1959 года), сам дал разъяснение этого происшествия. Антикатолическую нервозность, проявленную Центральным Комитетом на Родосе, он приписал опасению со стороны ВСЦ, что его планы будут полностью опрокинуты, если неожиданно в игру вступит Рим. Что же касается д-ра Виссерта Хоофта, то создалось такое впечатление, что его заявления в начале II Ватиканского собора выдают в нем ощущения «старшего брата», который искренне не понимает, почему нужно оказать столь гостеприимный прием «блудному сыну».

Отправка наблюдателей от Московского патриархата на открывшийся II Ватиканский собор создала впечатление «медового месяца» с Римом. Такая ситуация продолжалась и в период между сессиями 1962-1963 годов, но с двумя очень серьезными последствиями: с одной стороны, усиление братских чувств между Римом и Москвой, а с другой, – парадоксальное рвение, с которым Константинополь будет предпринимать усилия, чтобы послать на собор своих наблюдателей, однако на этот раз безуспешно. В январе 1963 года «Журнал Московской Патриархии» опубликовал статью, анализирующую работу первой сессии II Ватиканского собора, где признавались позитивные аспекты начинаний собора и выражалась надежда на то, что «соборные отцы более глубоко войдут в экуменическую атмосферу». Участие Католической церкви в праздновании юбилея патриарха Алексия, который в июле 1963 года отмечал пятидесятилетие священнического служения, продемонстрировало желание Рима укрепить связи с Церковью-сестрой. Римская делегация, возглавляемая монсеньором Шарье, епископом Лозаннским и Женевским, была первой католической делегацией за несколько столетий, принимавшей участие в празднике Русской православной церкви. Следуя тем же курсом, 15 сентября 1963 года папа Павел VI дал продолжительную аудиенцию митрополиту Никодиму, отве-чавшему за «внешние церковные связи» Русской православной церкви. Это был беспрецедентный за всю историю Церкви визит, продолживший сближение между Римом и Москвой. Православный архиерей возложил цветы на могилу Иоанна XXIII.

Наиболее важным экуменическим событием 1962 – 1963 годов, безусловно, стала вторая Всеправославная конференция, состоявшаяся в сентябре 1963 года на Родосе. Основным вопросом, обсуждавшимся на этой встрече, стали последствия экуменической открытости Иоанна XXIII и итоги первой сессии II Ватиканского собора. Встала задача определить общий ответ на насущный вопрос: следует ли в принципе представителям православных церквей соглашаться на официальный диалог с Римской церковью. В дополнение к продолжающимся разногласиям между Москвой и Константинополем, внутри вселенского православия было много и других проблем. В то время как Элладская автокефальная церковь отказалась даже ехать на Родос, в самой Греции экуменический дух крупнейших богословов столкнулся с закрытой позицией местной иерархии.

Разногласия на Родосской конференции сфокусировались вокруг нескольких проблем. Следует ли вопрос о наблюдателях на II Ватиканском соборе связывать с более важным вопросом открытия официального диалога с Римом? Следует ли принимать общее решение о направлении наблюдателей в Рим, или же каждая Церковь может решать этот вопрос самостоятельно? Следует ли начинать официальный диалог с Римом безотлагательно или же только после окончания работы собора? Представители Константинополя и Александрии предпочитали на-чать диалог на равноправных основах, поскольку считали одно лишь направление наблюдателей на собор неэффективным. Европейские и Восточные церкви, выступавшие за направление наблюдателей на собор, желали дождаться окончания II Ватиканского собора, а потом уже предпринимать какие-либо шаги по установлению диалога с Римской церковью.

В конце Всеправославной конференции 22 официальных представителя пришли к соглашению. С одной стороны, каждой Церкви разрешалось послать наблюдателей на II Ватиканский собор, но они должны избираться из числа священников или мирян, но не из епископата. С другой стороны, официальный диалог с Римской церковью признавался приемлемым в прин-ципе, но с двумя условиями: он должен идти на равноправной основе и включать православие в целом. Правда, решение, каким образом следует вести переговоры от лица всех, пока еще принято не было.

Вселенский патриарх воспользовался случаем, предоставленным ежегодным Рождественским посланием, чтобы похвалить начало работы II Ватиканского собора. В ответ на это послание Рим прислал ему подборку соборных документов. В январе 1963 года патриарх Афинагор объявил о своем твердом намерении направить православных наблюдателей на следующую сессию собора, однако на конференции на Родосе позиция делегации из Константинополя оказалась более сложной, принимая во внимание ее мнение о бесполезности наблюдателей на соборе. После Родосской конференции официальный орган Константинопольского патриархата опубликовал письма с выражением доброй воли, которыми в это время обменялись Павел VI и Афинагор.

Подведя итог экуменическому движению за данный период как «многообещающему беспорядку», теперь следует сравнить «многие обещания» и «беспорядок». Глядя правде в глаза, придется признать, что далеко не все увидели «многие обещания» в «беспорядке» 1963 года. Некоторые ветераны и первопроходцы настаивали на своем «первородстве»; из других же кое-кто, вместо того, чтобы радоваться «помолвке», страшился конкуренции. Представители экуменических организаций опасались того, что лихорадочная атмосфера может опрокинуть институты, которые они терпеливо возводили долгое время и за которые чувствовали ответственность. В рамках же самого католичества многие боялись этой подвижки, последствия которой были не всегда для них ясны и обнадеживающи.

Примерно сорок лет назад патриарх Афинагор 1 и Священный Синод Константинополя своим томосом от 7 декабря 1965 года изгладили из памяти и из среды Церкви анафему 1054 года. В патриаршем соборе в Фанаре были оглашены, в частности, начальные слова томоса: «Бог есть любовь» (Ин. 4:9), любовь же – это Богом данный знак, отличающий учеников Христа. И если случится так, что любовь охладится, и единство в Господе прервется, должно всеми силами противодействовать злу и стараться его устранить». В напряженной и конфликтной ситуации сегодняшнего дня эти слова звучат настоятельным призывом. Любовь учеников Христовых действительно охладела. Как положить конец церковной драме? Как одолеть болезнь? Константинопольский патриарх Варфоломей также говорил о «лабиринте прошедшей, охладевшей любви». Это выражение он использовал в письме к папе Иоанну Павлу 2 от 23 июня 1992 года, в котором затрагивается тема тяжелого положения Греко-Католических церквей. И вот эта «охладевшая любовь» никак не может справиться с прошлым. Память о давних обидах, жестоких словах и взаимных упреках оказались сильнее призыва к примирению и прощению. Так сможем ли мы когда-нибудь вылечить застарелые раны?

Подробнее о созыве и процедуре проведения II Ватиканского собора: Аннаньель Т. «Христианство: догмы и ереси». Издательство «Академический проект», С.-П., 1997; Арсеньев Н. «Второй Ватиканский Собор и его значение (с точки зрения православного наблюдателя)», в его книге: «Единый поток жизни», Брюссель, 1973; Казанова А. «II Ватиканский Собор: Критика идеологии и практики современного католицизма», перевод с французского языка, М., 1973; Казем – Бек А. «О втором Ватиканском Соборе». ЖМП, 1963, № 1; Казем – Бек А. Вторая сессия II Ватиканского Собора». ЖМП, 1964, № 2; Казем – Бек А. «После Ватиканского Собора». ЖМП, 1966, № 4; Ювеналий, епископ Зарайский. «О завершительной стадии Второго Ватиканского Собора». ЖМП, 1966, № 3. Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 367.

Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 368.